блоги

Основные мотивы лирики Лермонтова

1. Тема свободы

У Пушкина эта тема большая, сложная, идет движение от политической свободы к духовной. У Лермонтова ни о каких политических надеждах и речи нет. Да и темы свободы нет - есть тема тюрьмы. И жажда свободы, которую он готов купить ценою жизни ("Пленный рыцарь"). Сравним двух "Узников": у Пушкина начинается с темницы, а заканчивается уже вольным полетом. У Лермонтова заканчивается безнадежно - описанием темницы. Вырваться на волю невозможно. Это не просто разные характеры, а результат разных исторических условий.

2. Тема поколения

Это стихотворение "Дума" - анализ того, как эти самые исторические условия воздействуют на характер целого поколения. В нем неявно говорится о том, что современники Лермонтова усвоили «уроки», полученные декабристами («богаты мы, едва из колыбели, ошибками отцов и поздним их умом»), отказались от попыток реализовать себя в какой-то серьезной деятельности, а потому и остается бесплодным.

3. Тема родины.

Сначала вспомним про шотландских предков Лермонтова и про то, как он мечтал о другой родине. Но постепенно пришел к принятию России - с оговорками. Интересно сравнить злобную "Прощай, немытая Россия" и "Тучи". В «Тучах» интересная мысль: сначала все строится на параллелизме: как тучи, так и я. А в конце, как часто у Лермонтова, неожиданный парадокс, меняющий все кардинально: у туч нет родины - нет и изгнания. Но "я" - изгнанник. Значит, у "меня" есть родина...

"Родина". В этом стихотворении две части. Первая - отказ от официального патриотизма (и доктрины Уварова про "Православие, самодержавие, народность"). Лермонтова он не устраивает, и поэт пишет о другом - о любви к природе и народу. Вторая часть строится прямо-таки как кино: камера с самолета охватывает огромные пространства, потом приближается, видны детали. Финальная сцена - уже почти Некрасов. Только тут опять "дерзко бросить им в глаза..." и сказать что-то назло. Например, про говор пьяных мужичков.

4. Тема поэта и поэзии

Для Лермонтова поэт противопоставлен толпе (романтизм). Толпа его ненавидит («Смерть поэта» и «Пророк») за то, что он выше ее и служит высшей правде. Чему поэт на самом деле должен служить, Лермонтов даже и не сразу смог определить («Нет, я не Байрон…»). Ему кажется, что в современной ему жизни нет места настоящей поэзии, как нет места ничему настоящему. В стихотворении «Поэт» двухчастная композиция: сначала про кинжал, потом про поэта (Лермонтов любит притчи). Настоящая поэзия нужна, когда народ живет настоящей жизнью. Можно назвать главные моменты этой жизни: молитва, битва, пир. Кульминации общенациональной жизни. А если жизнь народа состоит из пустых мелочей, так и поэзия ему не требуется…

 Лирический герой Лермонтова (предварительные итоги)

– Лермонтов – как раз тот наш поэт, применительно к которому и был изобретен термин «лирический герой». Пушкин в лирике – это… Пушкин. Конечно, разница между человеком и его отражением всегда есть, но зрелый Пушкин хотя бы не пытается ничего из себя этакого изображать. Молодой пытался, примерял маски «гражданина» или «эпикурейца», но ему быстро надоело. Говорить от своего лица Пушкину было гораздо интереснее. С Лермонтовым иначе. И. Роднянская пишет, что Лермонтов примерил на себя все маски романтических героев, какие только знал (а романтизм уже был на излете, и масок накопилось немало): и байроническую, и демоническую, и разочарованную, и злодейскую… Причем, беря самые избитые вроде бы мотивы, он их заново в себе проигрывал, переживал всерьез и «переписывал», наделяя при этом узнаваемым ореолом «лермонтовского» мироощущения.

– Герой Лермонтова, во-первых, одинок. Как и положено романтическому герою: одинок, не понят толпою, не имеет ни одной родственной души во всей вселенной и т.п. Тут надо почитать и рассмотреть «Как часто, пестрою толпою окружен…», «И скучно, и грустно…», вспомнить «Парус».

– Он сам себя противопоставляет и другим людям, и Богу (бывает), хотя никогда – Божьему миру (природе).

– Как и положено, этот герой – титан духа, могучий и непреклонный, жаждущий найти приложение своим силам или помериться силами с кем-то таким же могучим.

– Главный идеал для него – свобода. Он готов заплатить за нее любую цену («Пленный рыцарь»), но в жизни этот идеал недостижим.

– Отсюда вытекает основное настроение лермонтовской лирики – безысходное разочарование в жизни, в людях, в своем времени и т.п. (опять же – во всем, кроме природы).

– Природа всегда находит отклик в его душе; как и положено романтику, он любит в ней величие и бесконечность (горы, моря, звезды).

– В мире его герой, конечно, странник, ищущий родину своей души. Среди людей он всегда будет одиноким чужаком – это понятно. А вот попытки отыскать путь к родине через природу  будут казаться ему небезнадежными («Когда волнуется…»). Однако в «Мцыри», как мы помним, он поймет, что этот путь тоже не приведет в какой-то рай его души. Живому человеку туда не проникнуть… Однако никогда дивный Космос лермонтовской природы не заслоняется трагедией человека. Мир безусловнее, выше, прекрасней всей человеческой возни («Валерик»). Наверно, всем уже надоело слышать, что Лермонтов каким-то непонятным образом умел смотреть на нашу Землю откуда-то извне. Ну в самом деле: это откуда же надо было смотреть (в 19-м веке!), чтобы так уверенно сказать: «Спит земля в сиянье голубом?» Он этот космический подлет к Земле и в «Демоне» изобразил (желающие могут почитать). Стихи о природе у Лермонтова, как и у Пушкина, - это не просто пейзаж, а стихи философские, речь в них идет о месте человека в мире, об одушевленности природе и попытке найти с нею «общий язык».

– Самое поразительное, что лирический герой Лермонтова двойственен: чаще он хочет выглядеть разочарованным и озлобленным бунтарем («И скучно, и грустно…), но иногда вдруг проявляет совершенно детский, ангельский нрав («В минуту жизни трудную» и другая молитва «Я, Матерь Божия…»). Впрочем, такой контраст тоже укладывается в рамки романтического героя, который, как известно, знает только два цвета: черный и белый.

– Все эти свойства лирического героя проявляются в любовной лирике Лермонтова. Он и здесь одинок и не понят, несчастен; идеал его недостижим, он ускользает. Однако иногда он, как и Пушкин, может быть великодушен, проявляя светлую сторону своей души («Я, Матерь Божия…»).

– В последних его стихах появляются реалистические мотивы и, соответственно, совсем другой герой. Иногда это тоже «маска», как в «Завещании», но это маска простого офицера из русской глубинки, небогатого, обыкновенного, со своею обыкновенной историей. Или – как в «Валерике» – попытка говорить «от себя» без маски. Чем эти стихи и драгоценны.

– Всегда поражает, что и Пушкин, и Лермонтов заранее словно бы увидели свою гибель. Ленский умирает зимой, возле речки. Лермонтов пишет «Сон»: «В полдневный жар, в долине Дагестана…» Романтические стихи, сон во сне – и все же…

– Крупный специалист по Лермонтову, Д.Максимов, написал, что отличительное свойство его стихов – «лиризм обиды». Обида у него проявляется во всех темах и мотивах: он обижен, что родился не в то время, что поэзия не востребована, что любовь не состоялась, что свобода недостижима, что страна немытая, что люди похожи на холодные маски… Наверно, эта горечь – отчасти следствие юношеского максимализма, из которого он так и не успел вырасти.

Можно записать еще несколько чисто формальных вещей, известных о поэтике Лермонтова:

– Тяготение к афоризмам и логическим антитезам.

– Музыкальность, певучесть его стихов.

И всегда отмечают, что он унаследовал от Пушкина

– готовый язык,

– разрушенную систему жанров (то есть свободу от этой системы),

– отказ от иерархии стилей (опять же – стилистическую свободу).

В заключение можно привести несколько очень известных высказываний о Лермонтове.

«Каждое слово его было словом человека, власть имеющего». (Л.Н. Толстой).

«Надо было обладать беспредельной гордостью, чтобы высоко держать голову, имея цепи на руках и ногах». (А.И. Герцен о своем и лермонтовском поколении).

«В них <его стихах>… нет надежды, они поражают душу читателя безотрадностию, безверием в жизнь и чувства человеческие, при жажде жизни и избытке чувства… Нигде нет пушкинского разгула на пиру жизни». (В.Г. Белинский).

Сопоставление стихотворений А.С. Пушкина «И путник усталый…» и М.Ю. Лермонтова «Три пальмы»

Общее: завязка – ропот против Бога. Размер – трехстопный амфибрахий (для Пушкина нехарактерный; у Лермонтова трехсложников побольше). Ну и весь восточный антураж: пустыня, оазис, пальмы… (читатель должен сразу уловить реминисценцию). И тема чуда, говоря экзаменационным языком. Как обычно, это не просто вариация на пушкинскую тему, а спор, причем разница позиций будет обусловлена не только разницей в характерах (она невычислима, это наши домыслы и ощущения), а, безусловно, разницей во времени, внутри которого авторы подвизались. У Пушкина нет такой исторической безнадежности, он не привык к безвыходным тупикам.

Чудо у Пушкина – радостное чудо обновления и воскрешения (духовного и телесного), та самая «эвкатастрофа» Толкина в чистом виде. Кстати, стоит рассказать, что Толкин считал: с евангельских времен плохой конец сказки – это ложь, потому что в мире уже совершился самый главный хороший конец, а все остальное – детали, которые по абсолютному счету неважны. По-видимому, Пушкину эта мысль была бы близка. Чудо – радость и продолжение пути там, где, казалось, возможен только тупик и конец (за сутки человек израсходует свою земную жизнь или за годы – не так уж важно по большому счету). Собственно, ропот путника связан именно с тем, что он устал от своего земного пути (где он влачится о пустыне, вероятно, «духовной жаждою томим»). Поэтому его мгновенная старость не столько наказание, сколько выполнение желания: устал тащиться по жизни – можно сократить тебе дорогу сразу на много лет. Цель этой воспитательной меры, однако, благая: человек увидел, что Бог – путь и жизнь, и нет ей никакого конца, и это великая радость и источник мужества. Если и есть в таком сюжете элемент наказания и доля насмешки над путником (этакая насмешка судьбы, которая умеет выполнять желания с изощренной жестокостью), то в итоге насмешка незлая, за нею стоит любовь. Это притча про отношения человека и Бога.

У Лермонтова тоже чудо есть исполнение желания. И оно тоже оборачивается наказанием, но наказанием суровым. Впрочем, как и в «Пророке», злым у Лермонтова оказывается не столько Бог, сколько люди. (Хотя о том, что Бог может не спасти, не облегчить чью-то боль, не продлить жизнь, Лермонтов пишет время от времени, но все-таки прямо у него богохульствует один лишь Демон, которому так и положено…). Пальмы захотели быть полезными людям, с которыми они никогда до тех пор не встречались. Какое знание можно вынести из этой встречи?

– Что люди эгоистичны и жестоки и за добро платят злом, заодно разрушая то прекрасное, что встретится им на пути? – Вполне романтическая трактовка, наполненная тем самым «лиризмом обиды», о котором писал Д. Максимов. В таком понимании это притча встает в один ряд с «Как часто пестрою толпою окружен…», где толпа тоже разрушает прекрасный оазис (впрочем, являющийся лишь неким миражом в душе героя). Есть герой (пальмы), исполненный прекрасных мечтаний о том, как он послужит человечеству) и есть толпа (караван), который разрушает и мечты, и то прекрасное, чем может послужить герой.

– Другая трактовка – эта притча о жертвенности. Тот, кто хочет послужить людям, должен быть готов к гонениям, к тому, чтобы принести себя в жертву. Вполне евангельская, кстати, трактовка. И Чернышевский тоже так прочитывал «Три пальмы», имея в виду жертвы революционеров, которые совершатся во имя народа.