блоги

Начинать рассказ о Жуковском приходится с того, что на самом-то деле Василий Андреевич принадлежит славному роду Буниных, который дал трех знаменитых литераторов: в ХХ веке И.А. Бунина, в ХIХ – поэтессу Анну Бунину (мене яркую, чем двое ее родичей) и В.А. Жуковского. Он был сыном тульского помещика Афанасия Бунина, который из турецкого похода привез пленную турчанку Сальху. Она так и жила в их доме, была чем-то вроде экономки. В.А. ее сын, и отец постарался спасти его от положения незаконнорожденного: договорился с небогатым дворянином А.Г. Жуковским, и тот усыновил ребенка. Благодаря хлопотам настоящего отца В.А. сохранил дворянство, которое давало ему шансы «выйти в люди». На отцово наследство надежды особой не было: отец имел вполне законную жену и дочь, Екатерину Афанасьевну (по мужу – Протасову), которая по возрасту сама годилась братцу в матери. В.А. рос в доме своего отца на положении воспитанника; после смерти отца о нем заботилась сестра, которая, судя по всему, его недолюбливала.

Мальчику постарались дать образование. Учили дома, потом в частном пансионе, потом в тульском Главном народном училище, откуда он был исключен «за неспособность». Наконец в 1797 году его определили в Благородный пансион при МГУ. Мы его уже поминали (в связи с Новиковым): это было, вероятно, лучшее в России среднее учебное заведение, где культивировалась дружба (священное и возвышенное чувство) и где в воспитанниках развивали вкус и интерес к литературе и искусству. При пансионе было «Дружеское литературное общество», и Жуковский в него, конечно, вступил. Здесь его никто не считал «неспособным»: Жуковский закончил пансион в 1800 году с серебряной медалью.

Он сразу осознал себя литератором; познакомился с Карамзиным и баснописцем Дмитриевым; попробовал служить и одновременно писать, но служба мешала. Однако в 1802 году Жуковский опубликовал в «Вестнике Европы» (у Карамзина) элегию «Сельское кладбище», которая имела настоящий успех. Как почти всегда у Жуковского, это был перевод из английского поэта Томаса Грэя. Элегия была популярна во многих странах, но Жуковский вложил в нее, как всегда, так много своей души, что она стала его – и русским стихотворением, несмотря на отсутствие «местного колорита».

После этого успеха Жуковский оставляет службу и возвращается в имение уже покойного отца, к сестре. Он хочет быть только писателем. Сестра, естественно, сочла его лентяем и лоботрясом и приспособила хоть к какому-то полезному делу: Жуковский стал домашним учителем своих подрастающих племянниц (дочерей сестры): Сашеньки и Машеньки.

Вообще о Жуковском кто-то (Б.Зайцев?) написал, что он был профессиональным педагогом, который воспитал за всю жизнь четырех учеников. Племянницы – первые две его ученицы. Разница в возрасти у них была очень невелика – 4 – 5 лет (дядюшке 19, племянницам – 14 – 15). И В.А. полюбил Машеньку, а она – его. Он сватался и получил отказ. Формально они не были родственниками; дела Жуковского со временем устроились очень неплохо, но мать Машеньки сочла родство чересчур близким (хотя турецкая кровь В.А., вероятно, сделала бы этот брак «генетически благополучным»). Некоторое время тянулась неопределенность, потом Машеньку выдали замуж за доктора Мойера, ученого медика, преподававшего в Дерптском (Тартуском) университете. Доктор Мойер был человек очень хороший. Они с Жуковским познакомились и даже до какой-то степени дружили – насколько это было возможным, поскольку Жуковский Машеньку не разлюбил (да и она его тоже…). Б. Зайцев описывает своеобразное состязание в благородстве между Жуковским и Мойером. Шли они по улице, видят – нищий сидит. Один ему рубль подал, другой – десять. Один шубу свою отдал, другой положил в клинику, лечил от всех его болячек и вылечил! (Повезло нищему – комментируют обычно дети). Вот так оно и шло, правда, не очень долго: вторыми родами Машенька умерла. Этот роман наложил отпечаток грусти на все, что писал Жуковский. И романтический штамп о недостижимости мечты в его стихах окрашен как-то очень лично. Самое же пронзительное, наверно, у него вот это:

О милых спутниках, которые наш свет

Своим сопутствием для нас животворили,

Не говори с тоской: их нет,

Но с благодарностию: были.

16 февраля 1821 («Воспоминание»)

Судьба Сашеньки тоже сложилась трагически, отчасти по вине того же Жуковского. Она вышла замуж за А. Воейкова, приятеля Жуковского, тоже литератора (очень небольшого дарования). В компании себе подобных это был светский и приятный человек, а Жуковский вообще склонен был видеть в людях хорошее, а не дурное. Сашенька поверила рекомендации В.А. – и обманулась. Воейков оказался дурным человеком, к тому же игроком, промотавшим впоследствии все их состояние. Сашенька рано умерла – от чахотки. Жуковский очень тяжело переживал эту историю, пытался ей помочь, но не смог ничего поделать…

А у самого Жуковского жизнь постепенно «наладилась». Он продолжал писать и печататься; особенно полюбил переводить баллады, обращался к лучшим немецким поэтам – Гёте и Шиллеру. Впрочем, громкую известность ему принесло переложение очень популярной баллады «Ленора» не очень крупного поэта Бюргера. Жуковский напечатал свой вариант – «Людмилу» – в 1808 году. Потом была война, и в 1812 году была написана патриотическая песнь «Певец во стане русских воинов». Жуковского заметили в царском дворце и пригласили его в 1815 году чтецом вдовствующей императрице Марии Федоровны. Чтец не только читал, но и отбирал книги. Императрица осталась довольна работой Жуковского. В следующем, 1816 году, Жуковскому предложили стать учителем русского языка жены великого князя Николая Павловича (будущего Николая I). Невеста была образованной молодой немецкой принцессой; она любила немецкую литературу, и Жуковский это использовал в своих уроках. Он переводил баллады и предлагал сравнить оригинал и перевод – возможности двух языков. Третья ученица тоже осталась довольна этими уроками. Когда ее сын Александр (наследник трона, будущий Александр II) дорос до учения, в 1823 году, Жуковскому предложили стать его воспитателем («наставником»). Жуковский согласился. Это он воспитал царя, который отменил крепостное право. Жуковский получил «квартиру» во дворце, имел возможность обращаться к государю и использовал эту возможность, чтобы заступаться за всех, кто попадал в опалу. Царь гневался, но Жуковский продолжал заступаться. Не похоже, чтобы он опасался за себя или за свое положение. Возможно, стал им со временем тяготиться. Когда Наследник достиг совершеннолетия (1841), Жуковский получил почетную отставку и уехал за границу, в Германию – поправлять здоровье. Ему было уже за 50, но он легко нашел новых друзей, и в него влюбилась молодая девушка – дочь художника фон Рейтерна, с которым Жуковский как раз подружился. На сей раз никто не возражал против этого брака, но счастья он не принес: девушка страдала не то нервной, не то душевной болезнью, без конца лечилась… А Жуковский начал слепнуть. Он умер в Германии, но похоронили его в России, в Александро-Невской лавре.